«10 июля 1944г.

Горячий привет из Ленинграда!
Милая моя родная, Валюсик, здравствуй. Милон раз тебя целую и крепко обнимаю твою курчавую головку. Родная моя, какая ты молодец! Поздравляю тебя с отличным окончанием учебного года и получением грамоты...
Валюсик, я давно думала вызвать тебя, еще когда приехала, но не писала, потому что знала, что ничего не получится. Я уже взяла анкету, её заполнила, но… но жилплощадь! Она-то и подкачала. Нужно справку о жил площади, что она сохранена. Как печально, что ничего не получается, а главное то, что очень мало времени для хлопот. Работаем ведь с 8 и до 7. Пока едешь домой на двух трамваях вот и 8. Приезжаешь домой и поужинав ложишься спать уже 9.30. Вот и весь день прошел, в основном, на заводе.
Но знаешь, ведь молодость берет своё. Мы с одной девочкой с нашего дома, тоже Валей, частенько в часов 10 прогуливаемся по Неве. А вчера даже в 11-ом часу дерзнули съездить на Кировские острова. Вчера было открытие кировских островов. Ничего хорошего не было. Только прокатились на пароходе. Со вчерашнего дня по Неве ходят пароходы. Пристань напротив дома Писателей, по набережной Жореса. В 12.30 приехали домой. Да, еще со вчерашнего дня вышло разрешение, что гулять можно по улицам не до 12, а до 1 часу. Понимаешь, это нам на руку, хоть воздухом подышим, а то совсем некогда.
Вот, Валюша, какие дела. Как бы хорошо было бы вчера нам вместе! Знаешь, может быть, вы скоро уже попадете в Л-д., потому что всех ленинградцев отправляют обратно в Л-д. У нас в Ярославской области сейчас все л-дцы в обязательном порядке возвращаются назад. Так что есть надежда очень скоро встретиться. Валюсик, скоро ли мы увидимся. Если бы все зависело от меня! Была бы жил.площадь, мы бы уже была со мной! Ну ничего. К новому учебному году, надеюсь, встретимся До свидания моя, родная. Крепко целую.
Твоя подруга Валя.»

«5 августа 1943 г.

Здравствуй, Катюша!
…Я живу все по-старому, а вернее в прежней фронтовой обстановке. Фрицы неистовствуют в городе жутко. В деморализации людей сейчас они применяют новую тактику - очень часто весь день - с утра до ночи с небольшими перерывами обстреливают город, а как стемнеет начинаются тревоги. И получается непрерывное напряжение - проверка крепости нервов.
Но у нас нервы в известной степени уже привыкли к восприятию подобных внешних проявлений. Хотя и удовольствия никакого это не доставляет.
Жаль города. День ото дня он все больше разрушается. Сейчас, пожалуй, не найти ни одной улицы, где в домах были бы целы стекла, но стекла еще пол беды.
Приходится удивляться и восхищаться ленинградцами, их стоицизму, с которым они переносят все превратности судьбы, обрушившиеся им на голову. Превратности, считавшиеся непостижимыми тогда и ставшие обыденным явлением сейчас («Умом России не понять, одним аршином не измерить»)

А город стоит по-прежнему такой же красивый, такой же могучий и все такой же величественно неповторимый...»

«Ленинград 3/II 43 г.
Здравствуйте мои дорогие дочурки Тамусик и Ирочка! Тамусик, получила от Фреди письмо с большой радостью, он получил повышение и теперь он майор, да еще с медалью за его боевые успехи… …Ты, наверное, не поверишь, как ленинградцы довольны, что наше войско так быстро сделали наступление и прорвали блокаду, и по всему фронту гада погнали на свое место на запад. Сейчас я питаюсь в диет-столовой, кормят очень хорошо. Например, завтрак: масло 10 гр., шоколада 25 гр., каши различные 200 гр., белого хлеба 150 гр. и сыр или кетовая икра 20 гр. Обед из 3-х блюд хороший, суп или с маслом или с консервами, то запеканка с мясом, консервы или яички, в середине компот и хлеба 200 гр. черного. Ужин: какая-либо каша, тоже 200 гр. и конфет от 25 гр. до 45 гр. И, конечно, чай или кофе. Я очень довольна, что так, хотя и мало еще для нас, но зато очень вкусно готовят. Да ко всему этому мне помогает дядя Миша, боится, чтобы я не умерла. Но я думаю, что буду жить.

Ну, пока, будь здорова, до свидания, остаюсь ваша мама и бабулька.»

«1-го августа 1942 г. …Ты просишь написать о Ленинграде. Пожалуйста. Это все такой же милый и хороший город. Правда есть некоторые дома, изранены осколками снарядов и авиабомбами, есть и поврежденные дома. Как, например, Мариинский театр, Эрмитаж, некоторые жилые дома. Недалеко от нашего дома упала бомба... В общем же город хорошо сохранился. Больше всего страдают стекла. За эти некоторые увечья домов, нам, ленинградцам, город еще дороже. Немцы поплатились под стенами нашего города несколькими стами тысяч убитыми и ранеными. Но этого мало, они еще, еще больше потеряют своих сволочей, чем дольше будут пытаться прорваться в наш город. Больно, Аличка, смотреть на изуродованный дом, но эта боль заставляет еще крепче сжимать кулаки, еще больше хочется работать. Нам, строителям, больнее смотреть на разрушенные дома, чем ленинградцам механикам или врачам, дома это наши дети. Поэтому каждый строитель не может простить фашистским варварам этого зла. Ленинград такой же чистый, как и раньше. Правда, стало меньше магазинов, меньше стало народу... …С Ликочкой я совершенно согласен, «что фашистским гадам не видать ни Москвы, ни Ленинграда». Мы - ленинградцы лучше все умрем на защите своего города, чем останемся жить вместе с фашистским отребьем…»

«…Здравствуйте, родные! Передаю вам привет и весточку с медсестрой о том, что я нахожусь в госпитале на ул. Герцена, Дом культуры связи. Я чудом остался жив, ведь я был на поле смерти, Невском пятачке. После контузии отошел, а ноги болят, часть пальцев на левой ноге отвалилась после обморожения, и еще прихватила дистрофия. Я вам пишу, а сам вижу своих погибших товарищей, сгоревшую, пронизанную металлом и все время обагренную кровью землю. Думаю, что скоро окрепну и снова пойду бить фашистское зверье. Приходите в госпиталь. До встречи. Крепко целую. Алексей. 22.03.42 г.»